---

ПРАКТИКА — КРИТЕРИЙ ИСТИНЫ.

Конфессиональные редакции этого критерия, включают в область его применимости, прежде всего, вопросы религии и богословия. В частности:

Иудаизм: «Если пророк скажет именем Господа, но слово то не сбудется и не исполнится, то не Господь говорил сие слово, но говорил сие пророк по дерзости своей, — не бойся его» (Второзаконие, 18:22).

Христианство: «15. Берегитесь лжепророков, которые приходят к вам в овечьей одежде, а внутри суть волки хищные. 16. По плодам их узнáете их. Собирают ли с терновника виноград, или с репейника смоквы?» (Матфей, гл. 7).

Ислам: «А когда спрашивают тебя рабы Мои обо Мне, то ведь Я — близок, отвечаю призыву зовущего, когда он позовёт Меня. Пусть же они отвечают Мне и пусть уверуют в Меня, — может быть, они пойдут прямо!» (Коран, 2:182 либо 2:186 — в зависимости от традиции нумерации стихов в главах).

Т.е. соответственно кораническому учению, вопросы о бытии Бога и смысле Его Промысла могут быть разрешены для всякой личности в осмысленном диалоге с Богом по жизни.

Гносеологические принципы язычества проистекают из утверждения (своего рода аксиомы): Всевышний говорит с людьми языком жизненных обстоятельств, и этот язык надо учиться понимать, чтобы понимать смысл жизни в потоке событий. — Это касается как индивидов персонально, так и культурно своеобразных обществ, и человечества в целом.

А редакции этого критерия, свойственные материалистической науке, вопросы богословия из области его применимости исключают под воздействием исторически сложившегося в науке предубеждения о том, что «предметная область» богословских исследований объективно не существует.

Но людям персонально свойственен субъективизм, а обществам — массовый субъективизм, под воздействием которого люди и общества впадают в тот образ мышления и миропонимания, который в философиях, провозглашающих свою приверженность принципу «практика — критерий истины», получил название «субъективного идеализма», главное положение которого во всех его модификациях может быть выражено в просторечной фразе «когда я прав, а прав всегда я: и потому истинно — всё, что я бы ни сказал!» — или с точки зрения постороннего: «субъективный идеалист убеждён в том, что его иллюзии — истина[1], и Природа живёт под их диктовку». Этот принцип является генератором ошибок и «плюрализма» мнений, об истинности каждого из которых мало кто задумывается.

Воздействие субъективного идеализма, большей частью не замечаемое людьми, вследствие того, что имеет место на бессознательных уровнях психики, привело к тому, что принцип «практика — критерий истины» только декларируется: исторически реально он не стал системообразующим принципом формирования и развития канонического мировоззрения и миропонимания ни традиционных конфессий, ни материалистической науки (мировоззрения и миропонимания, легитимных в каждой из традиций). И фактически он предан забвению, вследствие чего и возникает дисгармония в системе «человек ? общество ? Мироздание».

Парадокс состоит в том, что даже люди, убеждённые в том, что «практика — критерий истины», способны систематически уклоняться от применения этого принципа к оценке результатов их собственной познавательной деятельности. Это касается и классиков диалектического материализма: К.Маркса, Ф.Энгельса, В.И.Ленина, но рассмотрение этой темы требует иного формата повествования. И этот парадокс — объективная данность.

То есть субъективизм, неотъемлемо свойственный людям, является причиной всех их ошибок, включая и ошибки в процессе познания и выражения знаний средствами культуры.

Второй парадокс состоит в том, что тот же человеческий субъективизм является основой познания людьми Жизни. Именно вследствие этого специфические виды геометрии получили имена Евклида и Лобачевского, законы природы — имена их первооткрывателей (Архимеда, Ньютона), а направления философии — имена Платона, Канта, Гегеля, Маркса и т.п.

Однако, если видеть особенности субъективизма людей только в полученном ими образовании, то это был бы весьма поверхностный взгляд, поскольку полученное образование — следствие хронологически более раннего субъективизма самого человека и субъективизма тех, кто был причастен к его воспитанию; а также и результат воздействия на него исторически сложившейся культуры, являющейся интегратором субъективизма множества людей в череде предшествующих поколений.

Поэтому вопрос о субъективизме (если вывести из рассмотрения биологически-генетически заложенный потенциал личностного развития) ? это вопрос о нравственных стандартах личности, которые в алгоритмике психики человека как на уровне сознания, так и на безсознательных уровнях[2] играют такую же роль переключателей информационных потоков, какую в языках программирования выполняют операторы условного перехода[3].

Но по вопросу об обусловленности работы интеллекта человека и её результатов нравственностью ? существуют разные мнения.

Одно из них состоит в том, что интеллект и результаты интеллектуальной деятельности нравственно не обусловлены. Оно свойственно материалистической науке. В её видении интеллект аналогичен функционально специализированной машине, конструкция которой определяет тип задач, которые она может решать, и производительность в решении каждой из них. По сути это мнение выразил математик-прикладник академик Н.Н.Моисеев (1917 — 2000) на круглом столе в «Горбачёв-фонде» ещё в 1995 г.:

«Наверху (по контексту речь идёт об иерархии власти — наше пояснение при цитировании) может сидеть подлец, мерзавец, может сидеть карьерист, но если он умный человек, ему уже очень много прощено, потому, что он будет понимать, что то, что он делает, нужно стране» («Перестройка. Десять лет спустя». Москва, «Апрель-85», 1995 г., тир. 2 500, стр. 148).

Нравственность в той дискуссии тоже была упомянута — представительницей гуманитарного знания, но как «нечто», не поддающееся пониманию и не относящееся к рассматриваемой проблематике общественного развития. И это игнорирование проблематики нравственной обусловленности результатов деятельности людей произошло даже после того, как академик Н.Н.Моисеев огласил приведённое выше мнение. В названном сборнике на странице 159, искусствовед И.А.Андреева сумбурно (её самооценка, см. стр. 156), высказывает следующее:

«Нравственные основы — это высоко и сложно. Но элементы этики вполне нам доступны».

Исключающе противоположное воззрение известно всем в редакции А.С.Пушкина: «гений и злодейство — две вещи несовместные»[4], — однако А.С.Пушкин не стал его обосновывать, и потому большинство не связывает его с реальной жизнью. Но это всё ещё в древности изъяснил царь Соломон, вошедший в историю с эпитетом премудрый:

«1. Любите справедливость, судьи земли, право мыслите о Господе, и в простоте сердца ищите Его, 2. ибо Он обретается не искушающими Его и является не неверующим Ему (значение выделенного здесь курсивом будет понятно из последующего текста). 3. Ибо неправые умствования отдаляют от Бога, и испытание Его силы обличит безумных. 4. В лукавую душу не войдёт премудрость и не будет обитать в теле, порабощённом греху, 5. ибо Святый Дух премудрости удалится от лукавства и уклонится от неразумных умствований, и устыдится приближающейся неправды.

6. Человеколюбивый дух — премудрость, но не оставит безнаказанным богохульствующего устами, потому что Бог есть свидетель внутренних чувств[5] его и истинный зритель сердца его, и слышатель языка его. 7. Дух Господа наполняет вселенную и, как всё объемлющий, знает всякое слово» (Библия, синодальный перевод, Ветхий завет, Премудрость Соломона, гл. 1).

Это воззрение поясняет Новый Завет: Дух Святой — наставник на всякую истину (Иоанн, 14:26, 16:13). Из Корана можно понять то же самое, что в терминологии современной информатики можно выразить так: способность к выделению из фона в темпе развития ситуации сигнала, несущего новую информацию, даётся человеку непосредственно Богом и это обусловлено нравственностью человека и его верой Богу (Коран, 2:50, 3:2, 8:29, 21:49, 25:2[6]).

Иными словами, индивид несамодостаточен способности к выделению сигнала из фона: первичный сигнал адресуется ему непосредственно Богом в адаптированном именно под него виде. А что именно адресуется и кому именно, — обусловлено целями Промысла Божиего, нравственностью индивида и его нравственно обусловленной устремлённостью, которой либо есть место в русле Промысла, вследствие чего она обретает поддержку Свыше, либо ей нет места в русле Промысла, вследствие чего индивид предоставляется самому себе и воздействию на него обстоятельств или его деятельность подавляется вплоть до изъятия его из этого мира.

Автономность человека в вопросе выделения сигнала из фона и поиска информации носит ограниченный характер и обусловлена информационным наполнением его психики, которое уже стало достоянием личности. А поиск новой информации в пределах того, что его чувства способны дать в автономном режиме, обусловлен нравственностью и сложившимся субъективизмом, который включает в себя информационное своеобразие памяти и освоенные навыки психической деятельности, включая и личностную культуру мышления.

Какого из двух мнений об обусловленности интеллекта и результатов интеллектуальной деятельности нравственностью следует придерживаться в качестве гипотетического субъективно-истинного в своей повседневной практической деятельности? — это тоже вопрос нравственно обусловленного субъективизма. Ни одно из этих мнений не может быть впечатано в психику никому в качестве истины, но для понимания затронутой проблематики необходимо знать существо обоих мнений.

Однако в любом из этих двух вариантов, независимо от желания и мнений людей, практика — критерий истины, который и подтвердит правоту, и обличит жизненную несостоятельность ошибок и заведомой лжи.

То есть вопрос о сути субъективизма, который может выражать как истину, так и заблуждения, через вопрос о нравственности как системе переключателей информационных потоков в процессе обработки информации в психике человека привёл непосредственно к вопросу о бытии Бога — Вседержителя, осуществляющего всеобъемлющее, всюду проникающее иерархически наивысшее управление.

Мы живём в такое время, когда большинству вопрос о доказательствах бытия (а равно и небытия) Бога известен по его освещению в романе М.А.Булгакова «Мастер и Маргарита» в завязке сюжета — в беседе Воланда с Берлиозом и поэтом Иваном Бездомным на Патриарших прудах[7]. Действительно: все интеллектуально-рассудочные доказательства, а равно опровержения бытия Божия — вздорны. Разум всякого индивида ограничен, ограничены и знания. Вследствие этого всегда есть то, что остаётся принимать на веру.

Отказ от составляющей веры в мировоззрении и миропонимании влечёт за собой их ущербность, т.е. неполноту, ограниченность:по существу принцип «я никому и ничему не верю» обязывает всякого, кто его провозглашает, единолично воспроизвести в очищенном от ошибок и заблуждений виде всю совокупность достижений культуры человечества в его историческом развитии, — но никто не способен подменить своей персоной всё человечество во всей череде поколений. Поэтому все люди обречены очень многое принимать на веру.

Вера же позволяет расширить мировоззрение и миропонимание до границ Объективной реальности, будучи способной объять всё. Однако при таком подходе сразу же встаёт вопрос об истинности принимаемого на веру.

Принятие чего-либо на веру обладает своей спецификой: принятие на веру в качестве истины, а равно и отказ принять на веру в качестве истины ту или иную определённую информацию, определённый смысл в конечном итоге, так же как и интеллект, обусловлены в психике индивида его истинной нравственностью, поскольку информация, относимая к вере, и информация, относимая к интеллектуально обоснованной, не изолирована одна от другой, а взаимно дополняет одна другую в нравственно обусловленной алгоритмике психики личности, включающей в себя и интеллектуальную деятельность на уровне сознания индивида.

Изложенный выше подход предполагает объективность информации и систем её кодирования в объективно существующем материальном Мироздании, в котором материя является носительницей меры — алгоритмики своего бытия как в устойчивых агрегатных состояниях, так и в процессах перехода из одного агрегатного состояния в другие. Т.е. Мироздание существует как триединство материи-информации-меры. По отношению к материи мера представляет собой матрицу её возможных состояний и переходов из одного состояния в другие. По отношению к информации мера представляет собой систему её кодирования. Пространство и время — два разных выражения соизмеримости тех или иных фрагментов Мироздания с субъективно избранными (возможно — безсознательно избранными) эталонами пространства и времени, представляющими собой то же самое триединство материи-информации-меры.

Соответственно при таком подходе и интеллект предстаёт как общеприродное явление, которое может быть определено по его характеристическому свойству: интеллект в природе — это самонастраивающаяся алгоритмика преобразования информации, способная к порождению ранее неизвестной для неё информации.

Вследствие этого различные интеллекты способны к единообразному осмыслению объективной реальности в её прошлом[8], настоящем и будущем, и истинность результатов этого осмысления так иначе может быть подтверждена практикой. Интеллекты различаются между собой по продолжительности жизни их носителей; по частотному диапазону, в котором протекает обработка информации; по количеству и структуре организации материи, необходимой для несения интеллекта как процесса. Соответственно при определённой коммуникации между ними самостоятельные интеллекты могут порождать совокупный интеллект, частью которого является каждый из них. Процесс дробления интеллекта-процесса на частные интеллекты-фрагменты ограничен его собственной алгоритмикой и количественно-качественным минимумом материи, необходимым для несения минимального и неделимого далее интеллекта.

При таком понимании интеллект — одно из средств, обеспечивающих жизнь человека и человечества в этом Мире.

ДОТУ

Предыдущая страница / К оглавлению / Следующая страница