---

X ПРИЛОЖЕНИЯ

Давайте уделим немного внимания использованию и важности формальных систем, которые мы вывели в своих умозаключениях, базирующихся на трёх операторах: четырёхчастном, трёхчастном и двухчастном.

Четырёхчастный оператор

Четырёхчастный оператор приложим к анализу, концепциям, формам. Состоит из двух дихотомий, которые взаимно независимы; говорит нам о том, что любая ситуация, которую можно дихотомизировать (разделить на два противоположных аспекта), содержит в себе вторую дихотомию, которая уравнивает или измеряет первую.

Вспомним библейскую притчу о царе Соломоне и двух женщинах. Каждая из женщин утверждала, что ребёнок принадлежит именно ей, что истинная мать — она. Соломон предлагает разрубить ребёнка на две части и каждой женщине дать по половине. Одна женщина соглашается. Вторая говорит — нет; она скорее откажется от прав на ребёнка и тем сохранит ему жизнь. Соломон признаёт в этой женщине истинную мать и отдаёт ей дитя.

Что случилось? Соломон разделил дихотомию обладания введением независимой дихотомии: бытие ребёнка и его противоположность — небытие. Процедура, похожая на просвечивание тела рентгеновскими лучами, показала фальшивую мать.

Проблема: муж и жена в ссоре. Жена хочет пройти через поле, муж настаивает на том, что она не должна этого делать, потому что на поле — опасный бык. Жена же утверждает, что бык — не опасен.

Если мы представим, что ситуация состоит из двух разделов: безопасность и подчинение, мы можем скомбинировать их соответствующим образом. Мы спрашиваем жену, будет ли она слушаться мужа, если бык действительно опасен. Она говорит — нет. Мы спрашиваем мужа, будет ли он настаивать на том, чтобы жена никуда не ходила, если бык не опасен. Он говорит — нет. Очевидно, что пара ссорится не из-за быка, а из-за права на власть.

В общем, мы пробуем обнаружить два независимых раздела между двумя сторонами. Мы описываем требования двух сторон в двух противоположных словесных парах.

Если мы сможем проделать это, то всё остальное — легко. Мы берём две пары слов и перекрещиваем их. Вспоминаем цикл обучения, когда ребёнок тянется к чему-либо и трогает предмет. В этом случае, мы можем описать шаг 1 как неосознанное действие, а шаг 3 как осознанную реакцию (оба слова — противоположны). Другая пара слов становится (2) — неосознанной реакцией и (4) — осознанным действием.

вверху: спонтанное действие — управление — реакция — наблюдение
внизу: неосознанное действие — сознательное действие — сознательная реакция — неосознанная реакция

Тот же принцип может быть применён к видам отношений или видам «вещей». Возьмём, к примеру, аспекты часов (относительно категорий Аристотеля):

Аспекты	Аристотель
Функция часов, хранить время Материал, из которого изготовлены часы План, по которому части подходят друг к другу, чертёж Работа по соединению частей в одно целое	Финальная категория Материальная категория Формальная категория Производственная категория

Теперь составим эти категории в «пары противоположностей»:

Очевидно, что функция — проективна. Чертёж — объективен. Поскольку работа по сборке тоже объективна, то материал — проективен. Это может казаться ложным до тех пор, пока мы не поймём, что материал, из которого изготавливаются часы, может быть использован для изготовления ещё многих других вещей. Отсюда очевидно, что материал — общее, а работа — конкретное.

материал: проективная, общая
функция: проективная, конкретная
работа: объективная, общая
план: объективная, общая

Нам надо выбрать, является ли чертёж общим или конкретным. Он должен быть общим, потому что по нему можно изготовить много часов. Остается функция хранения времени, которая кажется общей, таковой не являясь. Поэтому мы и спрашиваем: «Сколько времени?» — и ожидаем чёткого и конкретного ответа. Если бы часы показывали общее время, то оно (время) ровным счётом ничего бы не значило.

Определённая трудность рассмотрения этого примера говорит нам, что надо искать в других подобных вещах. Мы должны преодолеть в себе эту научную привычку совмещения — считать настоящим и общее, и объективное, абстрагируясь от того, что является настоящим в конкретной ситуации. Разумеется, наблюдаемый факт всегда конкретен, и часто необходимо придавать больше значения таким фактам. Но это предупреждение всем известно. В чём трудность проективного конкретного, этого существующего в каждой ситуации «указателя», который, тем не менее, не является общим? Так же, как и вопрос «сколько времени?», он имеет только один-единственный ответ, и этот ответ варьируется в соответствии с каждым прошедшим моментом времени.

Мы уже приводили пример с картой, но стоит обратить на него внимание ещё раз, особенно — на разницу видов информации, которые нам сообщают разные аспекты карты. Первый (к которому мы все привыкли, потому что он интеллектуальный) — карта, т. е. утверждение соотношений между географическими точками. На карте мы видим, что некий населённый пункт стоит между двумя другими населёнными пунктами. Мы не можем знать, сколько времени займёт у нас поездка из одного пункта в другой, до тех пор, пока не получим дополнительную информацию, а именно — масштаб (в который мы включаем и способы путешествия: пешком ли, на поезде, на велосипеде и т. д.). Этой информации на карте не может быть, т. к. она включает в себя реальность. Мы должны призвать на помощь наш опыт. Расстояния на карте города и расстояния на карте Гималаев могут быть одинаковы, но это только благодаря разному масштабу.

Здесь мы не должны заблудиться в словах и формах: масштаб предстаёт для нас в виде отношения расстояний на карте, потому что это отношение не включает в себя пропущенное знание, то, что должно быть основано на опыте. Если на карте написано: масштаб 10 километров к одному сантиметру, мы должны знать, что есть километр. Карта не даст нам необходимой информации. Нам надо ещё в детстве идти целый километр в школу или бежать километр за десять минут в командных соревнованиях, но наш опыт километра не пришёл к нам из изучения географии. Он — другой природы. Не концептуальной природы отношений.

Следующее: «Где мы на карте?». Это конкретное и объективное: конкретное, потому что — настоящий факт, объективное — потому что может быть сообщено другим. Это не трудно, потому что если оно — объективное, оно признано наукой, хотя логика может этого и не принять (потому что логика не даёт формальных признаний фактов как таковых).

И последнее. Мы подошли к проективному конкретному. «Как доехать до М.?». (Нам нужна только одна ориентация. Она, вместе с картой, даст нам и другую необходимую ориентацию.) Но она конкретная и проективная: конкретная, потому что меняется вместе с процессом нашего передвижения, а проективная — потому что просто проектирует (дословно — показывает). Не сообщает нам существующий сейчас факт, а показывает будущий факт. Поэтому она и проективна.

Заметьте, что мы рассуждали в рамках целой ситуации, не выходя за её пределы. Карта имеет дело с информацией о местности (если быть совсем точным) и может включать в себя массу другой информации: расположение городов, дорог и т. д., а также и свой собственный масштаб. Важность четырёхчастной информации в том, что она идёт дальше: она включает в себя (или имеет возможность включить) ещё и ВАШЕ УЧАСТИЕ В СИТУАЦИИ (к примеру, сколько времени у вас займёт дорога, нужен ли компас), делает возможным фактор конечной цели, которую, кстати, объективная наука вынуждена игнорировать.

Трёхчастный оператор