---

XII СВОБОДНАЯ ВОЛЯ III

Термин «трансцендентальный» всегда нас немного озадачивал, частично из за того, что слово включает в себя нечто вроде «за пределами того, что находится в самом бытие». Если же рассматривать это слово в свете нашего обсуждения, то это слово строго эквивалентно тому, что мы назвали проективным; т. е. необъективное, то, что предвосхищает объективное. Не видим никаких причин отказывать этому понятию в естественности. Это — основа (хотя и не эквивалент) рационального мышления.

Наверно, лучший способ увидеть разницу — соотнести проективность (или Кантовскую трансцендентальность) с количеством, а объективность с отношением. Разница глобальна и существенна: первое мы можем отнести к материальной причине (вода), а второе — к формальной причине (воздух). Всё та же старая дискуссия о субстанции против формы. Возникает Аристотелев вопрос: душа — это субстанция или форма? В своей последней работе он приходит к выводу, что это — форма. Если это так, то, поскольку форма не может существовать без тела, душа, лишённая тела, умрёт. То есть — она не вечна. Более ранняя доктрина, не изобретённая Платоном, но существовавшая до него, — традиционная: душа — это субстанция и потому она вечна,* следовательно, мы можем сказать, что именно более позднее утверждение Аристотеля заставляет западную философию до сих пор уделять слишком много внимания объективности.

* Самый ранний намёк на закон сохранения массы-энергии.

Ибо форма — это то, что можно облечь в слова, определить, сформулировать. Более того, если форму можно сформулировать, то её можно концептуализировать. Если мы спросим свой разум, что есть реальное, то он однозначно преподнесёт нам свои собственные размышления. Он предложит нам концепции. А субстанцию он отвергнет. Кстати, это заводит нас ещё дальше в дебри философии, потому что в тот период, когда Хьюм и Кант занимались уничтожением причины и следствия, другие философы были заняты уничтожением субстанции (материи). Как мы уже говорили в гл. VIII, обсуждая материю и форму, Беркли предложил уничтожить понятие материи вообще. Он утверждал, что химику нет нужды выяснять понятие материи, поскольку он может узнать, золото перед ним или нет, с помощью простого сравнения данного объекта с другими. То есть получить всю искомую информацию о золоте, прибегнув к помощи таких понятий, как гравитация, растворимость, пропорция к другим объектам — другими словами, при помощи соотношений.

Но ушлый епископ «играл две партии на одной доске». Он, наверно, был страшно сварливым стариканом и не намеревался поднимать значение отношения над значением материи, как это сделал Аристотель (увеличив значение формы просто так). Епископ был достаточно въедлив, чтобы критиковать Ньютона за проаристотелевские попытки, но делал это очень изящно и умно.

Мы слегка коснулись этого вопроса в гл. II, где рассказали об открытии Ньютона, которое гласит, что мы не только можем измерять пространство и время, но и использовать отношения пространства ко времени (т. е. скорость). Беркли же настаивал на том, что такое отношение — «логический абсурд». Касательно последнего Беркли может и был прав, если рассматривал абсурдность отношения бесконечно малых величин пространства к бесконечно малым величинам времени. Именно это его раздражало больше всего, но для науки это был шаг вперёд, это освободило отношение от жёсткой привязки к материи, а именно на этом освобождении больше всего и настаивал Беркли.

Ну, не странно ли? Ай да Беркли, резонно предполагавший, что материи слишком много для химиков. Когда же Ньютон сделал открытие, уничтожающее понятие материи и формально возвышающее предположение Беркли о наличии дифференциального исчисления, епископ пришёл в ярость. Он отрицал материю для химиков и отношения для математиков. Как говорится, ни себе ни людям. Беркли стремился к высокому уровню знаний, но что касается философии, двойственное устремление — смерти подобно, потому что философ должен принимать только одну точку зрения.

Впрочем, хватит об этом. Иоганн Себастьян Бах, родившийся 21 марта 1685 г., за день до рождения Беркли, в то время, когда определённые планеты были в строгой оппозиции друг к другу, перевёл их математическую оппозицию в контрапункты, в музыку. Он стал выше эгоистического «ни себе ни людям» и ощутил экстаз космического воссоединения двух направлений. Беркли был уничтожен.

Не будем торопиться с выводами, говоря об астрологии. Наша цель — показать взаимодействие четырёх элементов: огня, воды, воздуха и земли, необходимость их противоположного взаиморасположения, их взаимозависимость, переход друг в друга. В ходе рассуждений мы видели, как великие понятия философии встроены в бытийность реальности, которая не является только формой или только материей. Более того, не будем забывать об их четырёхчастной взаимозависимости с функциями и физическими объектами.

Иначе говоря, если брать материалистическую ориентацию (которую мы, кстати говоря, вовсе не критикуем, потому что движение допустимо с любой точки на окружности), то можно начать (или, по крайней мере, согласиться начать) с физических объектов, или конкретностей, опыта. Но остановиться мы не можем, потому что вынуждены экстраполировать, теоретизировать на основе того, что мы уже знаем об этих конкретностях, и переходить далее.

У нас есть альтернатива. Мы можем вычленить из объектов их формы, которые включают в себя движения, поведение, природу и т. д. или можем вычленить их субстанции, т. е. ощущения. Первое ведёт нас к статичному обозрению взаимоотношений структур, к миру взаимосвязанности, который можно увидеть в застывшем времени, как карту города или местности, карту, которая включает в себя время, но только таким образом, что убирает из времени ту острейшую реальность изменения. В ментальный мир, в мир, видимый интеллектом Лапласа.

Второй взгляд, сконцентрированный на материи, ведёт нас назад, к миру ощущений, к миру, который предвосхищает интеллект или формализацию. В этом мире существует недостаток света, способного осветить всё и сразу, поэтому может показаться, что этот мир тёмен. Но это не так. Он полон образов, духов, фантомов и видений; это мир мечтаний и снов. Это в каком-то смысле — мир иллюзий, но он является двигателем жизни, потому что он — материя, как и мы. И этот мир можно пощупать.

Недостатком этого мира является то, что он одновременно и эдемский сад, и ловушка. Избежать ловушки можно лишь отсечением нас самих посредством разума, подобно тому, как рыба подпрыгивает над водой, чтобы преодолеть препятствие. Лишь «выпрыгнув» из себя, из массы нашего «эго», мы сможем оглянуться и узнать обо всём больше.

Невозможно иметь или форму, или субстанцию по отдельности. С одним, может быть, исключением: начальной энергией. Потому что не существует субстанции без какой-либо структуры. Энергия же — это строительный материал для веществ: дерева, железа, глины. Существует молекулярная структура, и даже малейшие математические формулы требуют для своего воплощения материи — нужны по крайней мере карандаш и лист бумаги или электричество для компьютера.

XII СВОБОДНАЯ ВОЛЯ IV