Исследования



Русский язык (продолжение)

Я восхищён упрямыми латышами. Я на них смотрю и думаю, вот ребята молодцы, как за свой язык дерутся. Как свою линию гнут. Сплошной вроде ущерб: и Россия может санкции экономические ввести за ущемление прав русскоязычных (коих, почти 50%, кстати, в Латвии, и уезжать они из малой «Европы» в непонятную российскую глухомань не хотят!), и братья-европейцы хмурятся и что-то там тоже пальцем грозят. А латышам хоть бы хны. Знай про своё: мол, латышский на грани исчезновения, да латышскому везде пусть будет дорога, а в своей-то стране — тем более.

Молодцы. Не сдаются. Никого, кроме себя любимых не слушают. Даже нас, шовинистически-братски настроенных.

Нам бы с них пример брать.

А мы всё тщимся глядеть вослед просвещённой Европе, которая…

А что же такого интересного происходит в Европе? Глобализация, однако. Российское же государство, в результате спорного во многом пути развития, ушло в сторону от мировой цивилизации — на целых 70 лет так отклонилось, что упало на лопатки. Но «вычеркнутые» годы не прошли даром и многое, что в просвещённой Европой десятилетие за десятилетием теряется, пока ещё у нас в руках.

И вот вчера мне стало жалко европейцев. К ним, в Евросоюз, всеми правдами и неправдами стремятся наши бывшие сателлиты и даже бывшие республики страны Советов и советов. Того тривиального не понимая и не принимая, что в своей извечной попытке раз и навсегда присоединиться, наконец, навечно к Европе, они рискуют потерять больше, чем (может быть?) приобретут.

Возьмём, к примеру, национальные языки большинства стран Европы. За исключением глобального пока английского (ужо и вам и нам китайский скоро свистнет так, что долго аукаться будет!), фанфаронистого французского, упрямого немецкого, да на пол-шарика раскинувшихся испанского с португальским.

А что происходит с остальными языками? А они очень незаметно вянут, загнивают и умирают. Да, да, господа, давно ли вы слышали про изумительный голландский? А, ещё при Петре Великом. Ну так это когда было. Сейчас всё по-другому.

А в руках у нас наш собственный язык. Русский.

Который, в отличие от многих европейских языков и язычишков, ещё ого-го как стоит.

Что надо делать, чтобы русский язык жил и цвёл дальше?

Рецепт прост на самом деле: его надо поддерживать на государственном уровне. Потому что мы, люди русские, от него, разумеется, не откажемся, но, если государство не создаст определённые барьеры и препятствия, которые мешают порче языка (бездумной, глупой, очень и очень странной!), то язык сам собой начнёт распадаться. Сначала незаметно, как сейчас, потом очень заметно, но не очень тревожно, как в европах просвещённых, а затем — очевидно и неостановимо, как с ирландским, гэльским, каталонским, ретороманским, валлийским и прочими…

Что делать, другими словами?

Давайте-ка представим, что язык — это географическая территория России, которая обнесена кордоном; кое-где стоят таможенные посты, кое-где — ежи с проволокой, а кое-где полосы песка (нарушитель ступает и его следы остаются, пограничникам легче вычислить, кто именно пересёк границу).
В общем, что граница охраняется и регулируется.
Представили? А теперь перейдём к языковым реалиям. Пограничная служба — это служба охраны русского языка. Её форпосты: заставы, блок-посты — это соответствующие службы: государственные, научные, общественные. Её устав — это свод правил, как себя вести в той или иной ситуации. Действия пограничников — это действия против злоумышленников.
Если нет охраняемой границы, то всяк кому не лень несёт к нам разное, в том числе и гадость.

Теперь подумайте, а если у нас устав пограничной службы?.. Извините, устав охраны русского языка. Нет, его у нас нет. Есть некие выдержки, компиляции, отдельные статьи. Но целостного, продуманного устава нет.

Есть ли у нас служба охраны? Нет, её тоже нет.

Есть ли у нас граница? С разными пропускными пунктами, с защитными полосами, с колючей проволокой? Тоже нет.

У нас есть общее ощущение того, что происходит что-то неправильное. И на это ощущение очень остро реагируют те люди, которые «живут» рядом с «границей». Они-то и выступают как служба охраны, кричат, кидаются камнями в нарушителей, сообщают в органы власти, мол, на таком-то участке, в такой-то день, произошло то-то. Даже организовывают нечто вроде пунктов охраны общественного порядка.

В 1998 году, когда ССРЯ была создана, в голове моей не присутствовало ощущения праздника. Была лёгкая озабоченность тем, что творится вокруг: снижение уровня грамотности, появление новых слов, на которые окружающие в общем реагировали отстранённо, порой возбуждённо, а в целом — никак, появление целого класса людей: недоумков, публичных невежд и невеж (кстати, уважаемые читатели, а много ли среди вас тех, кто, не задумываясь, может мгновенно дать определения этим двум словам и провести различие между ними?).

Сейчас, в 2004, я отчётливо вижу, что некая условная грань, отличающая степень разбавленности, разжиженности русского языка инородными элементами, пройдена. Другими словами, русский язык необратимо перешёл в иную свою ипостась, которую нельзя, кстати, однозначно охарактеризовать как негативную, потому что процесс развития языка никому не остановить. Но некоторые опасные тенденции чётко прослеживаются.

Опасная тенденция номер один: если за языком не присматривать, язык, как любая творимая людьми материальная и нематериальная вещь, ветшает. Это означает, что не подставь перекошенному дому подпорки, он может рухнуть. Русскому языку ещё далеко до перекоса, но смещение очевидно. Количество иностранных слов, бездумно запихиваемых в живое поле русского языка, ныне превышает необходимую норму, требуемую языку для хорошего и вдумчивого «переваривания». Требуется лёгкий государственный встряс, что-то вроде «головокружения от успехов», выливания студёной водицы на головы разгорячённых адептов глобализации.
Но даже если такой встряс произойдёт, то следующим шагом должна стать выработка ясных политических рекомендаций. Иначе для чего тогда делать шорох, если не для исправления ситуации. Не для указаний ориентиров. Грош такому встрясу цена. И такие рекомендации есть (они выработаны в недрах ССРЯ уже с несколько лет как, и лежат, ждут, когда на них обратят внимание власть имущие).

Опасная тенденция номер два: если не присматривать за людьми — брать надо шире, за средствами массовой информации, культурными инициативами, прочими массово распространяемыми словами — то люди могут, кто очень редко, а кто всё чаще и чаще, допускать не только банальные ошибки (с кем не бывает, однако!), но и осознанно вырабатывать свой стиль общения, говорения, писания, который неприемлем ни для одного нормального, воспитанного человека. Таких вот стилей, а на самом деле, осознанных и осознаваемых «пощёчин общественному вкусу» может быть несколько на всю страну, ну один, максимум два задрипанных маяковских. Но, господа, если это становится модой, если плодятся такие вот горлопаны в массовом порядке и их общий ор уже начал формировать общественно-лингвистическое поле, то пора задуматься. Я имею в виду проникновение в строй языка, на равных, заметьте, с базой русского языка, разного рода пошлостей, блатного жаргона, мата, языковой тупости. Всё, что проникло сейчас в базу языка, существовало раньше на задворках (где, собственно и есть правильное место непотребству).
Вы правильно подумали — я ратую за быстрейшее введение нравственной, этической цензуры. Хотя бы банального запрета на письменный мат; полный, окончательный запрет. Финансово наказуемый. Полный запрет на употребление устного мата в средствах массовой информации. Финансово наказуемый.

Опасная тенденция номер три: если до сих пор не сформирована политика развития языка, которая включает в себя, как нечто само собой разумеющееся, определённый свод правил, по которым осуществляется эта самая политика, то спустя десятилетие привести нормотворчество в порядок будет гораздо труднее и в разы тяжелее.
Я имею в виду простые истины. Правила, по которым происходит оценка новых слов в русском языке, их регистрация, анализ и рекомендация по употреблению. Их, извините, введение во всевозможные словари. Сейчас, при наличии онлайновых словарей, это может делаться почти мгновенно. Если раньше такой процесс занимал пять-шесть лет (от оценки — до ввода в письменные словари), то ныне от времени выработки решения до его публикации будут проходить дни.
И процедура, которая позволит оперативно отслеживать развитие языка, тоже проста донельзя: представьте себе некую группу людей, чья работа заключается в чтении и слушании того, что пишется и теле-, радио-, вебвещается. Хлоп, заметили новое слово, необычное слово, необычную, доселе неприменяемую форму — записали, зарегистрировали.
Раз зарегистрировали — разослали научным учреждениям страны (коих пока достаточно) для оценки и анализа. Спустя несколько дней получили разноречивые или одинаковые оценки. Провели анализ, выработали рекомендации, ввели в словари.
Просто? Не очень, но по крайней мере, хоть что-то.

Опасная тенденция номер четыре: это моё замечание можно рассматривать как спорное. Но я заранее приведу доводы, почему я считаю, что так делать нельзя.
Суть тенденции состоит в том, чтобы писать (об устной речи разговор не идёт) иностранные слова с использованием иностранного алфавита стали гораздо чаще. На рекламных щитах, в прессе, в книгах.
Предлагаемое мной нововведение состоит в том, чтобы наложить запрет на такое написание. Чтобы любое иностранное слово давалось в транслитерации (буквами русского алфавита). Здесь и здесь поведано о том, к чему приводит бездумная практика.
Рекламные щиты и вывески должны быть просто лишены права на иностранный алфавит.
В художественных произведениях это допускается, причём в обоих видах: и с переводом, и без.
В научной литературе — тоже допускается и даже приветствуется.
Хотя требуется более серьёзный анализ публичного употребления иностранных слов, не спорю.

А вот и мои доводы.
Во-первых, всё начинается всегда с малого. Здесь даём слабину, там пропустим, глядишь спустя двадцать лет наша пресса будет напоминать кроссворд, написанный непонятно на каком языке. Мне становится жалко русский язык, который всё это мог бы спокойно переварить и выплюнуть, без треволнений и забот. Ему, русскому языку, эти вкрапления не нужны. Никак. Он и без них спокойно может обходиться. Слава Богу, развит, мощен и может выразить ЛЮБОЙ оттенок мысли без привлечения на помощь иностранного алфавита.
Тем, кто сомневается в моих словах, советую купить журналы экономического, политического характера. Внимательно посмотреть на тексты, испещрённые вкраплениями на иностранных языках, сделать над собой ментальное усилие, попробовать их убрать и решить, а нужны ли они там на самом деле. Результат гарантирую. Вы однозначно поймёте, что не нужны.
Зачем же это тогда делается?
Ответ: молодые, образованные, наглые, внутренне свободные от каких бы то ни было обязательств, кроме следования политики владельца журнала, глобализированные в дурном смысле этого слова журналисты, лет уже десять как назад, ввели эту порочную практику, видя в ней особый шарм, изыск, который должен был придавать солидности, авторитетности общему тону статей. Конкретные обвинения газете «КоммерсантЪ» за это. Она начала.
Лет через несколько, это раз введённое, стало почти что нормой (к примеру, речь идёт о какой-нибудь малоизвестной компании, бац, дают её название на английском, раньше в скобках, теперь — без), и тексты, банально что-то описывающие, стали напоминать мухоморы. Или учебники английского языка.
Тенденция эта мало того, что не прекращается, она набирает силу. Теперь уже и «глянцевый» мусор заполнен тем же. Проскальзывают написания на иностранном языке — вдумайтесь, пожалуйста! — во внутренних деловых документах компаний и правительственных организаций. Во многих случаях, как само собой разумеющееся. Как данность, как правило, которому необходимо следовать. Ну не идиотизм ли?!

Опасная тенденция номер пять: все вышеперечисленные тенденции имеют место быть одновременно, что в совокупности увеличивает их синергетическую разрушительную силу.

Что можно ожидать, если не будет поставлен разумный и вдумчивый заслон нарастающим тенденциям?
Во-первых, вырастет слой людей (они уже растут, они уже учатся, они уже пробуют «зубки» в средствах массовой информации, в компаниях, в нашей с вами жизни), которым в определённых областях знаний, профессий, деятельности будет легче и проще читать, писать, говорить, общаться и развиваться на иностранных языках, нежели на русском. Учитывая тот факт, что именно эти люди ответственны за будущее страны, будут определять политику, жизнь спустя двадцать-тридцать лет, встаёт вопрос: если сейчас не делать шаги по развитию русского языка именно в этих областях, то что произойдёт через одно-два десятилетия? Что?
Произойти может вот что. Исчезнет, испарится база русского языка, скажем в финансовой сфере (для примера, на самом деле в финансах всё не так плохо), специалисты, при обсуждении своих финансовых профессиональных проблем, будут переходить на другой язык. Не потому, что им он ближе, или что они — не патриоты и не русские люди, а потому что не будет русского языка в этой сфере. Понимаете? Как его сейчас очень мало присутствует в сфере высоких технологий. Где русский язык употребляется вперемежку с терминами, фразами, предложениями из английского. А иначе нельзя выразить мысль, господа. Не употребив английского. Люди может и стараются, но ведь они не специалисты в языке, а специалисты в высоких технологиях. Им надо по своей профессии работать, а не по нашей, вот они и работают как могут.

А филологи, учёные, правительство не обращают на эту проблему должного внимания. Хотя и должны: следить за тем, что происходит, оценивать то, что происходит, помогать людям советами, рекомендациями, поправками, введениями новых и новых статей в словари, выработкой правильного написания и употребления.

Оставленное без внимания, без противодействия или поддержки, без руководства может, разумеется, регулироваться само собой. Но, во-первых, дольше по времени, во-вторых, выходя за разумные временные пределы, в-третьих, язык может просто покинуть некоторые свои нынешние места обитания. Безвозвратно.

Знаете, чем в основном мы сейчас живём в плане языка?

Тем, что в 19-м веке нам дали русские писатели, учёные и в какой-то мере промышленники — мощнейшим зарядом, ударом культуры, которая тогда выстрелила так, что даже новый заряд 20-го века (Октябрьский переворот и попытка построить счастье на отдельно взятой территории) шёл в струе. Оказывая более широкое влияние на другие языки, чем другие языки оказывали на русский.

Нынешняя ситуация, увы, противоположна. Катастрофически обратна.

Мы ни на кого своим языком, увы, не влияем. Обидно до чёртиков.




Немного рекламы:

Завтра в Rainbow Six Siege начнётся ивент с механикой телепортации через камеры В Ubisoft будто бы объявили месяц футуризма https://sex-tapes.org/ Во-первых, 11 августа компания устроит релиз футуристической королевской битвы Hyper Scape. А во-вторых, уже завтра, 4 августа, в Rainbow Six Siege начнётся событие MUTE Protocol, которое перенесёт вас в будущее (даже если вы никогда об этом не просили!).Действие ивента происходит в залитой неоном версии «Башни». Оперативник Mute обосновался в здании и